– Аделаида! – крикнул Бурцев. – Деру!

Княжна затравленно глядела по сторонам:

– Куда?!

Действительно, куда? Пехом от конников они не убегут. А лошадь маршала, который сейчас утробно стенает и ворочается в могильном окопе, – убита.

Но грузовик! Грузовик-то на что?!

– Туда! – Бурцев указал на машину.

– Да чтоб я?! Да чтоб в эту дьяволову повозку?! – возмутилась было полячка.

– Идем, говорю! Ты ж на ней сюда приехала.

– Так меня ж силком впихнули.

Ну, хватит церемониться! Он уже тащил жену к грузовику:

– Топай-топай, давай, переставляй ножки!

Когда в землю у этих самых ножек воткнулся арбалетный болт, Аделаида побежала сама.

Первым в кабину все же вскочил Бурцев. Со стороны водителя – за руль. Не до галантности. Даму вперед пропускать будем в другом месте. Здесь – завести еще «Опель» надо. А заведется ли? Быстро ли?

– Эй, оружие прихвати! – крикнул Бурцев оббегавшей машину полячке.

Княжна как раз перепрыгивала через убитого эсэсовского автоматчика со «шмайсером». А лишний ствол им не помешает. Пулемет-то – в кузове. В кабине – ничего.

Аделаида услышала. Огляделась. И… Цапнула из травы – вот, блин! – потерянный меч фон Валленрода. Ну да, наверное, в ее понимании рыцарский клинок больше подходил под определение «оружие», чем «громомет» «МП-40».

– Да не то! – взревел Бурцев.

И – взревел мотор, заглушая слова. Надежная немецкая техника завелась сразу, с пол-оборота.

– Не то же!

Поздно… Княжна с мечом уже влезала в кабину. Торопилась так, что чуть не проткнула Бурцева заточенным острием. Меч пришлось отнять. Длинная обоюдоострая дура едва поместилась у водительской двери, поперек кабины, уткнувшись в ящик с инструментами.

И тут же – в закрытую дверь ударил арбалетный болт. Пробил насквозь. Вошел в сиденье.

На холме появились всадники.

Все, медлить больше нельзя! Бурцев выругался, дал по газам. Грузовик промчался по «шмайсеру».

…Отъехали они не очень далеко. Преследователи в белых плащах с черными крестами, скакавшие сзади, только-только скрылись из вида, а впереди уже объявилась новый конный отряд. Побольше, посолиднее. Всадники рассыпались цепочкой, перегораживая дорогу меж двух обрывистых холмов. Только посередке держались плотной группкой десятка три-четыре копейщиков и мечников на крупных боевых конях.

Ну, что за невезуха! Сзади – гонятся тевтоны. Спереди… Бурцев пригляделся. А уж не императорские ли это рыцари? И не баронская ли челядь? Похоже, очень похоже на то…

То ли имперцы разыскивали орденских послов, то ли еще надеялись перехватить сбежавших пленников, то ли Рупрехт Пфальцский намеревался тихой сапой покинуть Шварцвальдский замок, вокруг которого вдруг начали развиваться чересчур бурные события. Так или иначе, но проезд между холмами теперь придется расчищать.

На таран, что ли, идти? Нет, есть идея получше…

Бурцев остановил «Опель». Бросил Аделаиде:

– Подожди здесь!

Выскочил из кабины. Влез в кузов. К пулемету.

Знакомый «MG-42»… Со вставленной лентой на две с половиной сотни патронов. Лента тянулась из прикрепленной к борту металлической коробки. Полупустая, правда, уже ленточка-то, расстрелянная прилично так. Но – ничего. Хватит. Вон, сзади, возле запасного колеса, еще укупорка с барабанными магазинами. В каждом барабане – по пятьдесят выстрелов. Но эти вряд ли понадобятся. Если сразу сбить императора. Того, вон, всадника с непокрытой седой головой, с щитом и мечом, в самом центре, в кольце свиты.

Ладно, Твое Императорское, припомним мы тебе сейчас тот удар по роже на стенах Шварцвальдского замка… Бурцев тщательно прицелился. Плавно нажал курок.

Громко, яростно залаял пулемет, споро поползла, сворачиваясь змеей на дне кузова, отстрелянная лента. Пули нашли цель. Разметали, развалили, смели кольцо верных телохранителей, рыцарей и оруженосцев. Настигли императора.

Добротные рыцарские латы цель не спасли. Его Величество Курфюрст Пфальцский, Король Немецкий и Император Священной Римской империи нелепо взмахнул руками. Упали в траву меч и щит, а затем и сам Рупрехт вывалился из высокого седла [11] . Зацепился ногой за стремя…

Вот и лишилась империя своего кайзера. Вот и остались планы объединения и расширения Великой Германии и Тевтонского ордена всего лишь планами.

Некоторое время перепуганная лошадь волочила за собой обвешенное железом тело. Свита догнала, остановила конягу, вынула императорскую ногу из стремени. Имперцы отступили за холмы, увозя поверженного фюрера. Дорога была свободна.

Бурцев спустился в кабину:

– Поехали.

Никто больше не вставал на пути громыхающего «Опеля». И все было бы просто замечательно, если бы не… Не Аделаида если бы.

Глава 26

– Ну, и куда теперь, Вацлав?

Креститься и читать душеспасительные молитвы в трясучей кабине грузовика, несущегося по бездорожью, Аделаиде скоро надоело. Княжна снова обрела способность говорить. Лучше бы молилась себе дальше и не мешала.

– Куда? Куда? Куда?

Блин! Раскудахталась, как курица.

– Куда надо.

Вообще-то он направлялся к оговоренному месту сбора. Только вот попетлять пришлось изрядно. Сначала – запутывал следы. Потом заблудился. Но теперь, кажись, пошли знакомые места. Здесь Альфред фон Гейнц вел их к Шварцвальдскому замку. Да, Бурцев понемногу узнавал местность. Аделаида – еще нет.

– Ку-да-ты-нас-ве-зешь?! – Полячка вцепилась Бурцеву в руку, не давая сосредоточиться, собраться с мыслями.

Опять начинается! Ну что за наказание, в самом деле?!

– Слушай, помолчи, а? Утихомирься, наконец!

– Вацлав, я тебя спрашиваю! Куда ведет эта дорога?!

Их тряхнуло так, что княжна едва не впечаталась темечком в потолок кабины. Опрокинулся ящик с инструментами. Зазвенели, рассыпались гаечные ключи, монтировки, мелочовка шоферская всякая.

Хм… и это называется дорога?

Дорога была отвратная. Собственно, ее не было вообще. Сплошные ухабы, кочки да поросшие густотравьем слабые намеки на старую разбитую лесную колею. Наверное, когда-то здесь проходил тракт.

Наверное.

Когда-то.

Бурцев выругался. Аделаида возмутилась:

– До чего же ты груб, Вацлав.

Он промолчал, чем окончательно вывел жену из себя.

– Куда мы едем на этой адовой повозке?! – взвизгнула Аделаида.

В самое ухо!

– Вперед! – процедил Бурцев.

Отвлекаться не хотелось. Останавливаться для выяснения отношений тоже пока было нежелательно.

Сейчас – вперед и только вперед… Пока тянет мощный движок, пока не увязли колеса, пока не пропороты о сучья скаты.

Колею пересекал лесной ручеек. Здесь – мокро, грязно, размыто все. Грузовик начал пробуксовывать. Бурцев поддал газу.

– Куда вперед?!

Прорвались, проехали, проскочили в густом облаке выхлопов и фонтане брызг. За ручьем тряска усилилась. Однако Аделаида умолкать не собиралась.

– Отв-в-веч-ч-чай, В-в-вац-ц-цлав! – требовательно, сквозь зубовный лязг… – Пс-с-ся к-к-крев!

Как бы язык себе ни прикусила.

– Отв-в-веч-ч-чай!

Аделаида дернула его с неожиданной силой. Чуть не оторвала руку от руля. Машина вильнула влево-вправо, соскочила с едва приметной колеи. Вломилась в кусты. По капоту, по крыше застучало, зашуршало. Листья, ветки… Скрежетнуло по правой дверце. Е-е-е-пс-с-с! Чуть не влетели в дерево!

«Опель» прыгнул через поваленный ствол. И – контрольным выстрелом бабахнуло лопнувшее колесо. Поймали-таки! Поймали они свой сучок. Приехали! Теперь придется ставить запаску.

Бурцев заглушил двигатель. Вздохнул поглубже несколько раз. В этот раз пронесло. Не убились. Но в следующий… Он повернулся к жене. Ну, пся, мать твою, крев!

– Хочешь знать, куда направляемся?

Княжна сидела напуганная и нахохлившаяся. Вжала голову в плечи, смотрела зло, настороженно.

– К сгоревшей деревне возле развалин колдовской башни мы направляемся. Довольна? Только сначала нужно выбраться из леса.